Этот материал ещё никогда не печатался в Интернете, поскольку был опубликован в далёком 1994 году, когда только-только делала свои первые шаги в России «всемирная паутина». Этот материал принадлежит архиву газеты «Общество и Экология» за 1994 год. А печатался он в те годы на страницах петербургской газеты «Россиянин», выходившей в свет тиражом 10 000 экземпляров. Событие, о котором пойдёт речь — это незаурядное событие в области культуры тех лет. Его анализ сделан с мировоззренческих позиций. Прошло уже 22 года, но актуальность данного материала возросла ещё больше, поэтому мы и решили его актуализировать, перенабрав текст с пожелтевших страниц газеты «Россиянин» и, опубликовав его на нашем сайте. Тогда мы были моложе, романтичнее, задиристее, возможно, наивнее, однако, мы были идейно-устремлёнными. И эта идейная устремлённость остаётся с нами и сейчас. Читайте!

«Руслан и Людмила» в Мариинском театре и в жизни

2 и 3 мая 1994 года в Петербургском Мариинском театре состоялась премьера оперы замечательного русского композитора Михаила Ивановича Глинки «Руслан и Людмила», «по мотивам одноименной поэмы А.С.Пушкина» (из программки). Дирижер-постановщик Валерий Гергиев.

В конце апреля я радовался этому предстоящему театральному и ПОЛИТИЧЕСКОМУ событию, думая, что это будет прорыв Театра в содержательный космос стратегического произведения первого поэта России.

Предпосылка думать так у меня была, ведь небольшой рывок к тайнам русского подсознания Мариинский театр уже сделал: 3 февраля 1994 года состоялась премьера оперы Н.А.Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии».

К моему сожалению, да и не только моему, развития театральной образной философии не произошло. Красочная форма нового спектакля, его рафинированная эстетичность, красивоголосость (но не ясноголосость), хорошее исполнение музыки и прочая-прочая не послужили раскрытию сути ни образов Руслана и Людмилы, ни Наины и Черномора, ни содержания сюжетного хода.

В целом данное режиссерское решение оперы можно рассматривать как «концептуальную диверсию» по отношению к мировоззрению русских, шире — славян, еще шире — российского (советского) народа и его одному из главных жрецов и политических бойцов Александру Сергеевичу Пушкину.

«Но, позвольте спросить, — заголосит благонамеренный читатель, — как можно такое утверждать? Ведь целых шесть российских либреттистов в середине Х1Х века трудились над текстом Пушкина, помогая Глинке!? Ведь в спектакле возобновлены декорации и костюмы А.Я.Головина и К.А.Коровина постановки 1904 года? А хореография — М.М.Фокина постановки 1917. Ведь режиссер-постановщик оперы — это известный в мире режиссер Лотфи Мансури, американец иранского происхождения. А художник — бельгиец Тьери Боске. Исполнители же российские артисты и музыканты. Как можно говорить о «концептуальной диверсии»? Что же получается, тайные общества ненавязчиво опекали театр?».

На такой вопрос нужно ответить спокойно: «В наше время, когда в России и, прежде всего, в Петербурге, стали доступны для народа жреческие знания по разгерметизации мировой истории, изложенные в сборнике «Мертвая вода», рукописи «Разгерметизация», многотиражной «Теоретической платформе всех мыслящих партий — Концепции общественной безопасности России в глобальном историческом процессе», а также в культурологических книгах, раскрывающих второй смысловой ряд произведений А.С.Пушкина, в частности, «Домик в Коломне» и «Руслан и Людмила» — большой грех не знать, не замечать и замалчивать эти мировоззренческие труды, продолжая упрямо следовать в проштампованном клише герметизма, безответственно относясь к высокому политическому искусству Пушкина».

Скомпилировать такое, мягко говоря, неудовлетворительное либретто, исказив целостность прогностической поэмы Пушкина, могли люди, либо имеющие принадлежность к масонству, либо с очень низким уровнем понимания хода глобального исторического процесса и процессов управления в нем, нежели сам Поэт.

Декорации и костюмы придумывались художниками в начале века, т.е. в определенное информационное состояние общества, когда нарастали тенденции авангардизма и космополитизации искусства, а в целом правил бал оккультизм и герметизм. Вспомним стремления художественной интеллигенции к поискам новых форм (Малевич, Мейерхольд и др.), но не содержания. Доискались до того, что, в конце концов, оторвали форму от духа народа, от национального самосознания. Абстрактные, оторванные от жизни конструкции, зависая в воздухе черными дырами, закрыли собой от народа золотое русское солнце. Если же предлагать новаторские режиссёрские приёмы, то нужно во всём соблюдать меру и, «ломая печать» (термин Башлачева) старых, отживающих форм искусства, вести дело в диалектическом русле равновесия между содержанием и формой.

В конце XX века, когда все человечество вошло согласно «Закону Времени» в совершенно открытое информационное состояние, которого ранее в истории человечества не было, перед художником любого калибра и жанра стоит ответственная задача переосмысления прошлого и настоящего искусства. Это повлечёт за собой расстановку новых акцентов, в соответствии с «общим ходом вещей» (термин А.С.Пушкина) в мироздании и мировоззрением российского народа.

Поиск тождественного содержания, качество информации — вот главное сегодня, как в анализе уже имеющихся творений рук человеческих, так и в создании новых произведений искусства.

Искусство в целом, как и народное образование — это «мощное оружие» (термин И.В.Сталина). В книге «Мертвая вода» в главе «Социальные процессы в блоке Россия (СССР)» рассматривается процесс ПРЕОБРАЖЕНИЯ ЭПИЧЕСКОГО НАРОДНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ В ОСОЗНАННУЮ ФИЛОСОФСКУЮ, МЕТОДОЛОГИЧЕСКУЮ КУЛЬТУРУ. Об этом процессе сказано следующее: «Этот процесс протекает на первом приоритете обобщенных средств управления (они же обобщенное оружие). (Напомним о приоритетах: 1.Методология, мировоззрение, философия. 2.Хронология, летопись. 3.Идеология, технология, религия. 4.Экономика, финансы. 5.Геноцид (алкоголь, опиум, табакокурение и др.). 6. Военное оружие). Это один из наиболее низкочастотных социальных процессов, поэтому его проявление с одной стороны малозаметны обыденному сознанию, а с другой стороны именно он определяет все процессы социального уровня организации биологического вида «Человек Разумный». Осознанное или неосознанное воздействие политиков на этот процесс в состоянии вызвать как катастрофу культуры, так и повысить уровень общественной безопасности в глобальном историческом процессе. Управление этим процессом — ключ к устойчивому управлению обществом в целом. Кто им управляет, тот управляет всеми процессами социального уровня организации и производными от них».

Сегодня, как никогда ранее, необходимо деятелям искусства и культуры, как и всему обществу в целом окунуться в животворных водах НАЦИОНАЛЬНОГО ЭПОСА. И было бы неплохо, если бы Мариинский театр дрейфовал вместе с обществом в сторону ЧИСТЫХ духовных глубин русского самосознания, а не, занимаясь лако-красочной деятельностью и самопротежированием зарубеж, восстанавливал в «Руслане и Людмиле» костюмы и декорации начала века, приглашал американского режиссера и бельгийского художника, которые нам не смогут рассказать больше, чем мы знаем о себе сами.

Нужно переосмыслить деятельность либреттистов (Маркевич, Кукольник, Шаховской, Бахтурин, Ширков, Гедеонов) и сочинить новое либретто, трактуя образы поэмы в соответствии с пониманием А.С.Пушкина, как это выглядит в изданной недавно специально для депутатов Федерального Собрания России брошюре «Руслан и Людмила». Это интересно, за этим кроется глубинный смысл: «РУСЛАН — славянский центр, формирующий стратегию и тактику самобытного развития народов России (Внутренний Предиктор). ЛЮДМИЛА — люд милый — славянские народы. ФИНН — святорусское (ведическое) жречество, находящееся в подполье. ВЛАДИМИР — благонамеренные государственные структуры. ЧЕРНОМОР — международный центр управления сознанием народов мира (Глобальный Предиктор). ГОЛОВА — правительство России под пятой Черномора от Владимира до наших дней. НАИНА — Раввинат и высшие структуры масонства, через которые Черномор осуществляет управление народами. ФАРЛАФ — низшие слои масонства. РАТМИР — элита ряда славянских племен, принявших иудаизм и выпавшая из истории (Хазарский каганат). РОГДАЙ — языческая военная элита. ПЕЧЕНЕГИ — национальные «элитарные» структуры. КОНЬ — толпа, не вызревшая до народа. ДВЕНАДЦАТЬ ДЕВ — двенадцать апостолов, христианство».

Трактовка образов «Руслана и Людмилы» занимает многие умы и умишки. Многие говорят о символике произведения в меру своего понимания, или в меру своей испорченности. Например, в волгоградской газете «Сарептянка» (№ 1, 1992 г., тираж 5000 экз.) некий «черный средиземноморский этнический тип, болгарин» Георгий Гачев в статье «Русский эрос», рассказывая о том, как он неожиданно напугал «беленьких русских девочек» и, идентифицируя «испуг в детях», как «эротическое чувство» пишет: «И вдруг я понял «Руслана и Людмилу» Пушкина. Это же сон о смертельно-страстном взаимопроникновении. С брачной постели похищают Людмилу. Но именно этого ждет дева от «Тайны брачныя постели», что похитят ее как деву, сорвут покров ее девственности. Само похищение представляется как явление колдуна — карлы бородатого. Черномор — это Фаллос собственной персоной, обросший волосами, Приап в сознании русских дев. Черномор уносит с собой Людмилу. В ходе деяния, которое есть сногсшибательное головокружение и ощущается как полет, скачка и транс, проносятся видения: ей чудится, как она бродит по райским садам, по замку — в то время, как над ней работают, за нее борятся, толкая друг друга, четыре здоровых мужика — богатыри Руслан, Рогдай, Фарлаф, Ратмир.

Наконец наступает высший момент: полет Руслана в небо на бороде Черномора восхищение, упоение, — и вот удар, срезана борода — и сила истекает, наступает сладостная истома, тишина, утро и пробуждение». После этого к Г.Гачеву можно обратиться только со сталинским вопросом: «Вы дурак или враг народа?».

А вот еще один образец глубокого непонимания философского значения «Руслана и Людмилы». Можно даже сказать — преднамеренное искажение или закупорка права на ответственное самостоятельное суждение. Вот он, в статье Анны Порфирьевой в театральном буклете, что продавались по 4000 руб. в фойе Мариинского театра перед премьерой. Она, рассказывая о западноевропейской традиции рыцарского романа ХIII века, где есть «увлекательная запутанная интрига, чудеса, тайны и волшебство», говорит о том, что некоторые сюжеты таких романов приобретают в ХVIII веке оперное звучание и определяет их жанр как героическую комедию в, которой «законсервировалась вся та СКАЗОЧНАЯ ЧЕПУХА (выделено мной — С.Л.) , которая составила главный интерес рыцарских романов».

И вот далее Порфирьева откровенно напяливает на «Руслана и Людмилу» колпак западноевропейского пустозвонства: «Если наложить эту схему на поэму Пушкина, мы увидим, что «Руслан» идеально соответствует названному жанру оперы. Здесь есть и подвиги, и волшебники, и таинственное царство «полнощных гор», похищение и спасение, а главное — столь любимые оперой сценические трюки: полеты, внезапный мрак, говорящая голова и пр.». На месте Порфирьевой я бы попытался разобраться не в жанре, а в «полнощных горах», ведь подметила все-таки, что они — «таинственное царство».

В понимании Святорусского жречества «полнощные горы» — это Альпы, Швейцария, одна из резиденций Черномора (Мирового Правительства или Глобального Предиктора). Именно там до поры концентрируется вся информационно-финансовая мощь надиудейского жречества — черного мора для других народов земли — накопленная с помощью ссудного процента ростовщической кредитно-финансовой системы (бороды Черномора). Но Руслан (Внутренний Предиктор) уже парит на землей, крепко держась за бороду «бритоголового урода» и срежет её Мечем диалектической МЕТОДОЛОГИИ. За меч идет борьба и в поэме и в реальной жизни, но, ни в статье у Порфирьевой, ни в самой опере нет ни вопроса, ни ответа, что же такое меч Руслана? Оперный Руслан банально достает бутафорский меч из какой-то дымящейся ямы возле нарисованной огромной головы и никак его содержательно не проявляет.

Еще у Порфирьевой есть слова, которые мог написать только концептуальный недруг России и А.С.Пушкина. «Поверхностная и весьма противоречивая в отношении к историческим реалиям «русификация» традиционных для рыцарского романа сюжетных звеньев никого тогда (после публикации «Руслана и Людмилы» — С.Л.) не обманула и не вызвала потока словоизвержений на тему о патриотизме, богатырской сказке, национальных фольклорных корнях, языческой Руси и т.д. Все это — приметы гораздо более позднего отношения к поэме, которую ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО РЕШИЛИ ВЫТЯНУТЬ (выделено мной — С.Л.) на уровень национального эпоса».  Как говорится, приехали.

Можно ли так настойчиво и изворотливо, как это делает Порфирьева, навязывать людям, читающим ее статью, мысль о Пушкине как о пустомеле и плагиаторе? Конечно, нет. Потому, что простые люди в отличие от критикессы знают, кто для них Пушкин! И именно миллионы русских людей «во что бы то ни стало решили вытянуть» поэму до национальных высот, потому, что в ней отражено МИРОВОЗЗРЕНИЕ народа.

Поэма «Руслан и Людмила» связана с жизнью и смертью русского народа, с более чем двухтысячелетней войной, которую ведет против нашего народа надиудейское знахарство, используя в обход контроля сознания и через подсознание своих «агентов влияния» и биороботов, не понимающих процессов управления. «Руслан и Людмила» — это больше, чем национальный эпос! Это закодированный Поэтом-жрецом информационный политический план перехвата УПРАВЛЕНИЯ в мировом масштабе.

Предполагая, что в России найдутся люди, которые смогут понять Пушкина и рассказать народу о «Руслане и Людмиле» настоящее глобальное значение этой величайшей поэмы, Порфирьева усыпляет внимание читателя: «…оставим в стороне проблему универсальных объяснений. Приходится признать, что их просто нет».

В целом её статья антипатриотическая, что в совокупности с увиденным на сцене и дало мне право говорить о «концептуальной диверсии». И совсем цинично звучат слова Порфирьевой в конце статьи: «Кто из нас не обожает с детства Марш Черномора?». Получается так, что и на эгрегориально-мистическом уровне она привержена политике Черного Мора. Ну что же, Бог и Руслан ей судья!

Как ни странно, в порыве информационной борьбы за монополию на знание, за пальму первенства по ложным трактованиям, сближаются позиции людей совершенно разных идеологических направлений. Иначе, в чем отличие позиции прозападной либерал-демократки А.Порфирьевой от позиции махрового псевдоязычника Безверхого В.Н., который недавно находился под следствием за издание книги одного из представителей Черного Мора, масона Адольфа Гитлера (Шикельгрубера) «Майн кампф»? В газете «Родные просторы» (№ 1, 1994 г., тираж 5000 экз.), издаваемой в Петербурге, в своей статье «Сущность ведического мировоззрения» Безверхий пишет: «Глупо искать такие «предикторы» сегодня среди сотрудников института США и Канады, рассекречивать «скрытый концептуальный смысл», в произведениях А.С.Пушкина «Домик в Коломне», «Руслан и Людмила», «Пиковая дама».

Так, что и Порфирьева и Безверхий, совместно посмотрев бы гнуснейший фильм «Бакенбарды», дружно бы аплодировали сценаристу Лейкину и режиссеру Мамину за то, что те, смоделировав абсурдную невозможную ситуацию, «хорошо врезали» по Пушкину. Бог и Руслан им всем судья!

Абсолютно все искусство — это политика! Через театр, кино, живопись, музыку, поэзию — так или иначе художник хочет влиять на общество, т.е. он кодирует информацию. Другое дело, сознательно или без-сознательно и в зависимости от своей меры понимания. Бывают интересные фильмы, в которых показано как кодируют информацию, например лента Геннадия Полоки «А был ли Каротин?».

Через фильмы польского режиссера Юлиуша Махульского «Ва-банк» и «Ва-банк-II», показанных на Российском телевидении 2 и 3 апреля, я думаю, можно было увидеть определённый слепок управления обществом и тревожный звонок для международных банкиров —   глобальная сигнальная система будет заблокирована и банкир Крамер попадет сначала в декоративную «Швейцарию», а потом и в тюрьму.

Фильм «Изыди» Дмитрия Астрахана, имея мешок Оскаров, в России (тоже показанный по Российскому ТВ 3 апреля) потерпел полное фиаско. В нем закодированно трепетное «жидовосхищение» (научный термин из книги «Мертвая вода»). Вывод после просмотра фильма таков: соглашаясь с сочувствием к простым трудовым евреям, избиваемым в погромах,  моё естество восстаёт против похабного отношения к русскому люду. Такой фильм, показанный в России с уже пробудившимся национальным самосознанием, дает обратный, задуманному режиссером, эффект. За русофобию нужно наказывать.

Эти примеры приведены для того, чтобы показать, что любой художник вкладывает в своё произведение ту идеологию, которая ему близка.

Высший пилотаж кодирования информации в образах осуществил А.С.Пушкин. Поэма «Руслан и Людмила» одна из совершенных прогнозных концепций о будущем России. Либреттисты же, заменив в действующих лицах пушкинского князя Владимира (историческая привязка) на князя Светозара, изъяв персонаж Рогдая и введя Гориславу, убрав сцену убийства Руслана и последующего воскрешения его Финном Мертвой и Живой водой — основательно подпортили концепцию поэмы Пушкина. Некоторым «космополитам» хотелось бы, чтобы концепция Пушкина была забыта, а сотворённые им образы остались нераскрытыми и, как следствие, не имеющими продолжения в будущем и не формирующими целостное мировоззрение у нового поколения российских граждан. Но «Мертвая вода» уже появилась на свет, а Живая вода уже пробивается родниками, собирая группы единомышленников.

Пушкин —  русский жрец! Были ли такие жрецы на Руси ранее? Были. Славянские волхвы, жрецы, калики перехожие, святые люди, юродивые. Форм подобной концептуальной деятельности было много, а суть одна – сохранение русскости, управление обществом, единение в Богодержавии, формирование здорового мировоззрения, организация идеологического отпора чужестранцам-агрессорам. Имена многих древних волхвов неизвестны. От них остаются полезные для общества знания и вещи. Например, песни, былины, игрушки, пословицы, поговорки и т.д.

Интересен феномен русской матрешки. Она развивает в человеке образное мышление и формирует понимание взаимовложенности процессов в обществе, в природе и во вселенной.

Интересен феномен детской игрушки куклы-неваляшки с именем «Ванька-встанька». В образной форме это определённое наставление русского жречества своему народу — ни при каких обстоятельствах не падать духом. В подсознании ребенка на долгие годы закладывается информация о преодолении внешних обстоятельств и необходимости внутреннего духовного возрождения.

И всё же вернемся к опере «Руслан и Людмила». При всей моей критике премьеры я всё-таки рад, что она состоялась. Это новый импульс для общества в необходимости глубокого содержательного анализа самой поэмы Александра Сергеевича.

Дело будущих режиссёров (а может быть и моё) поставить оперу по-русски.

Сергей Лисовский,

студент Санкт-Петербургской государственной академии культуры.

P.S. Статья опубликована в петербургской газете «Россиянин»,

1994 год, тираж 10 000 экземпляров.